Всемогущая глобальная сверхдержава незаметно растет у всех на виду

Статьи по теме

• Политолог Денисов отметил, что Британия проследит за тратами Киева
• В Новосибирске мать малыша, которого продавали в Сети, заверила, что ее аккаунт взломали
• В Рязани получившим российское гражданство выдали повестки на Полетаевском рынке

Что произойдет, задается вопросом американский политолог Ян Бреммер, когда мир перестанет быть однополярным, двухполярным или даже многополярным? Кто тогда будет править миром? И нет, это будут не США и не Китай. Источник: Foreign Policy (США).

Раньше на вопрос о сверхдержавах было ответить легко. Если вам за 45, то вы родились в мире, где доминировали две сверхдержавы. Более трех десятилетий назад США совместно с союзниками устанавливали правила по западную сторону Берлинской стены, а СССР руководил по другую сторону «железного занавеса». Почти всем прочим странам приходилось согласовывать свои политические, экономические модели и системы безопасности с той или иной сверхдержавой. Тот мир был биполярным.

Но в 1991-м Советский Союз неожиданно распался, и Соединенные Штаты оказались единственной мировой сверхдержавой. С того времени Вашингтон диктовал правила, используя либо доминирующую роль во всех международных организациях, либо путем применения грубой силы. То был однополярный мир.

Однако примерно 15 лет назад мир вновь изменился – и оказался намного сложнее. США стали менее заинтересованы в ролях «мирового полицейского», «главного архитектора структуры мировой торговли» и даже «инициатора глобальных ценностей». Другие страны, становясь все более могущественными, все чаще стали игнорировать американские правила, которые им не нравились, а иногда даже принялись устанавливать правила самостоятельно. Это был мир «G-Zero»: бесполярный мир, не имеющий глобальных лидеров.

Западная самоуверенность в сложном мире

Три вещи вызвали этот геополитический спад, при котором глобальная архитектура прекратила соответствовать основному балансу сил.

Во-первых, Россия не была включена в международный порядок, управляемый Западом. В прошлом великая держава, Россия крайне рассержена этим и считает Запад своим основным противником на мировой арене. Независимо от того, лежит ли большая вина за это на Штатах, ​​их союзниках или на России, пишет Бреммер, факт заключается в том, что мы сейчас там, где находимся.

Во-вторых, Китай был включен в институты, возглавляемые Америкой, но при этом Вашингтон исходил из предположения, что по мере того, как китайцы станут все более интегрированными в западную систему, более богатыми и могущественными, они также станут более американскими (т.е. США убеждены в своем руководящей статусе и привыкли играть по своим правилам, не желая ничего менять). Но оказалось, что Китай предпочитает оставаться китайским и Штаты отказались мириться с этим.

И в-третьих, США и их союзники последние десятилетия игнорировали десятки миллионов собственных граждан, ощутивших себя обделенными в обстановке глобализации. Их недовольство еще больше подпитывалось растущим неравенством в доходах и зарплате, изменением демографии и политики идентичности, а также поляризацией со стороны новых медиа-технологий. После десятилетий безразличного игнорирования большинство этих граждан стали глубоко недоверчивыми к собственным правительствам и даже к западной демократии, что, в свою очередь, сделало лидеров их государств менее способными или менее интересующимися к выполнению руководящей роли в мире.

Какие геополитические кризисы вы видите в новостных заголовках почти ежедневно? Война на Украине, конфронтация с Китаем из-за Тайваня, ядерная напряженность в отношениях с Ираном и Северной Кореей. Практически все они прямо или косвенно вызваны геополитической рецессией, возникшей из-за трех названных проблем. Другими словами, эти кризисы не вызваны отдельными политическими лидерами. Они являются структурной чертой современного геополитического ландшафта.

Тем не менее, к лучшему или к худшему, геополитические рецессии не могут длиться вечно. И грядущий глобальный порядок – нечто очень и очень отличающееся от того, к чему все мы привыкли.

Почему современный мир бесполярен

Все мы больше не находимся в сколько-нибудь «полярном» мире. Почему? Потому что у нас больше нет многомерных сверхдержав, т.е. стран, обладающих глобальной властью во всех областях. И по этой причине Америка и Китай сегодня не являются сверхдержавами – по крайней мере, не в том смысле, в каком мы привыкли использовать этот термин. А отсутствие сверхдержав дает лишь одно – отсутствие всеобъемлющего мирового порядка. Вместо этого у нас множественные мировые порядки, отдельные, но перекрывающиеся.

Во-первых, в современном мире система однополярного порядка безопасности. Штаты – единственная страна, способная быстро отправить пехотинцев, моряков и военную технику в любой уголок нашей планеты. Никто больше не приблизился к этой возможности. Роль Америки в мировой системе безопасности этого дня более существенная и даже более доминирующая, чем десять лет назад.

Со своей стороны, Китай занимается быстрым наращиваем собственного военного потенциала в Азии, но только лишь там. Это все больше беспокоит американских союзников по Индо-Тихоокеанскому региону, и они теперь больше, чем прежде, рассчитывают на американский «зонтик безопасности». Военный конфликт на Украине также сделал Европу крайне зависимой от возглавляемого Штатами НАТО. А Россия, пишет автор, слишком увязла в СВО и ей будет непросто восстановиться под западными санкциями.

Разумеется, Китай, Россия и несколько других стран обладают ядерным оружием, но реальное его применение все равно равносильно самоубийству. По этой причине США остаются единственной мировой сверхдержавой только лишь в сфере безопасности и останутся таковыми как минимум еще одно десятилетие.

Но военная мощь не дает Вашингтону приоритетной возможности в определении правил мировой экономики, потому что экономический порядок многополярен. У Штатов мощная и динамичная экономика, пока еще являющаяся крупнейшей в мире, но глобальной власти она не дает.

Несмотря на усиливающиеся разговоры о развитии новой холодной войны, пишет автор, Соединенные Штаты и Китай очень уж экономически взаимозависимы, чтобы решиться на отделение друг от друга. Двусторонняя торговля между этими двумя государствами продолжает увеличиваться до новых уровней, и прочие страны упорно стремятся получить доступ как к американскому, так и к растущему китайскому рынку (который совсем скоро станет самым крупным на Земле). А экономическая холодная война невозможна, если нет желающих вести ее.

Между тем, Евросоюз является крупнейшим мировым рынком для всех стран, и он способен вводить собственные правила и стандарты, которым приходится следовать и американцам, и китайцам, и всем прочим – это своеобразная плата за бизнес с ЕС. Япония все еще является крупной экономической державой мира, хотя едва ли это сохраниться надолго. Экономика Индии быстро увеличивается, а вместе с ней усиливается и влияние Нью-Дели на мировой арене.

Относительное значение этих и других экономик будет продолжать меняться в предстоящее десятилетие, но одно останется несомненным – глобальный экономический порядок уже сейчас многополярен и таким он будет дальше.

Между мировым центром безопасности и экономическим порядком существует напряженность. Соединенные Штаты стремятся определить все больше и больше областей экономики в качестве критически важных для собственной нацбезопасности, и Вашингтон пытается давить на другие страны, требуя от них соответствующим образом согласовывать свою политику в отношении полупроводников, важнейших полезных ископаемых и, возможно вскоре, в отношении соцсети TikTok.

Со своей стороны, Пекин стремится использовать свои коммерческие и торговые рычаги для усиления своего дипломатического влияния. Европа, Индия, Япония и другие страны хотят, чтобы ни американская структура безопасности, ни экономический порядок не доминировали над другими странами, и, скорее всего, у них это получится.

Это два мировых порядка, которые хорошо различимы. Но есть и третий, быстро развивающийся порядок, который вскоре будет иметь большее влияние, чем остальные: цифровой порядок. И в нем доминирующими действующими лицами, устанавливающими правила и оказывающими влияние, будут не правительства, а советы директоров технологических компаний.

Третья могучая сила

Вы читали в новостях, что оружие, разведка и обучение в рамках НАТО оказали значительную поддержку Киеву против Москвы. Но если бы западные технологические компании, подчеркивает политолог Ян Бреммер, не пришли бы на помощь Киеву в первые дни марта 2022-го – оказав поддержку в отражении российских кибератак и обеспечив надежную спутниковую интернет-связь командованию ВСУ с подразделениями на передовой – Россия давно бы лишила Украину доступа к интернет-сети. И возможно, украинский президент Зеленский уже не был бы у власти, если бы не западные технологические компании и их мощь в новом цифровом миропорядке.

Уже сейчас руководители технологических компаний решают, получит ли экс-президент Трамп саму возможность произносить речи без фильтров и в реальном времени перед сотнями миллионов своих сторонников в рамках предвыборной президентской компании. Без соцсетей и их способности продвигать теории заговора не было бы ни «капитолийских» протестов 6 января в Вашингтоне, ни демонстраций дальнобойщиков в Оттаве, ни вторжения 8 января в бразильский Национальный конгресс.

Более того, именно технологические компании определяют сегодня нашу идентичность. В прошлом мы задавались вопросом, определяется ли человеческое поведение природным инстинктом или же в его основе лежит воспитание в детстве. Больше этой дилеммы нет. Сегодня поведение любого человека определяют инстинкты, воспитание и… алгоритмы соцсетей. Цифровой порядок становится решающим фактором в ключевых вопросах: как мы живем; во что мы хотим верить; чего мы желаем; что мы готовы предпринять, чтобы получить желаемое.

Это ошеломляющее количество власти, накопленной технологические компании – по сути, они сами теперь являются геополитическими игроками. Эти коммерческие субъекты уже контролируют аспекты жизни общества, экономики и нацбезопасности, которые долгое время были исключительной прерогативой государства. Личные решения высших руководителей этих компаний напрямую влияют на средства к существованию, взаимодействие и даже образ мыслей миллиардов людей по всему миру. Все чаще они стали формировать глобальную среду, в которой действуют сами правительства.

Но как технологические компании будут использовать свою новообретенную мощь? Возможны три сценария.

Если американские и китайские политики будут и дальше активно заявлять свою власть в цифровом пространстве, и если технологические компании поддержат правительства своих стран, то все это закончится технологической холодной войной между Штатами и Китаем. Цифровое пространство будет поделено надвое, другим странам придется выбрать одну из сторон, а глобализация будет фрагментирована, поскольку эти несвязанные стратегические технологии станут командными высотами нацбезопасности и глобальной экономики.

Если же технологические компании продолжат следовать стратегии дальнейшего глобального роста, заявив о нежелании согласовывать свои действия с правительствами и стремясь сохранить текущий разрыв между физической и цифровой сферами конкуренции, то все мы окажемся в новой обстановке глобализации, именуемой «цифровой порядок».

Технологические компании сохранят свой суверенитет в цифровом пространстве, продолжив конкурировать между собой за прибыль, а с правительствами национального уровня – за геополитическую власть. Во многом все будет подобно существующей борьбе крупных государственных деятелей за влияние в пространстве, где происходит пересечение экономического порядка и порядка безопасности.

Но если цифровое пространство вдруг станет наиболее значимой ареной соперничества великих держав, а правительства продолжат терять реальную власть на фоне растущей власти технологических компаний, то тогда цифровой порядок станет доминирующим глобальным порядком. Если это случится, то появится поствестфальский мир –  технополярный миропорядок, доминирующими геополитическими игроками XXI века в котором станут именно технологические компании.

Все три сценария, считает политолог Бреммер, вполне вероятны. И ни один не является неизбежным. В каком из них мы в итоге окажемся, зависит от взрывоопасной природы искусственного интеллекта и его способности изменить современные структуры власти, от того, окажутся ли способны и готовы правительства регулировать политику технологических компаний и, что наиболее важно, от того, как именно технологические лидеры захотят использовать свою новообретенную власть.